Почему важно следить за экосистемами и повышать плату за вредное воздействие на окружающую среду? Для чего нужны карбоновые полигоны?
Достаточно ли нормативных документов для реализации ESG-стратегий? Как российский бизнес участвует в экологических программах? Каких климатических изменений ждать?
В мире не осталось нетронутых участков, поэтому сохранение природы требует общих усилий. Иллюстрация: РИА Новости.
Ответы на эти и другие вопросы в эксклюзивном интервью Российской газете дал член-корреспондент РАН, научный руководитель Института водных проблем Российской академии наук Виктор Данилов-Данильян.
Виктор Иванович, буква E в современной ESG-стратегии не просто так стоит на первом месте. Сегодня бизнесу и государству жизненно необходимо уделять особое внимание экологии, чтобы следовать концепции устойчивого развития. Как в целом себя чувствуют экосистемы?
Виктор Данилов-Данильян: У нас огромная территория — больше 17 млн квадратных километров. Поэтому экосистемы в разных регионах чувствуют себя по-разному. Необходимо рассматривать каждый конкретный случай отдельно. В развитых районах с развитой промышленностью, сельским хозяйством и высокой плотностью населения дела по понятным причинам обстоят не очень хорошо.
Однако стоит учитывать, что три четверти нашей территории все же не подвергается чрезмерному антропогенному воздействию. Хотя, конечно, они испытывают на себе негативное влияние человека.
Это общая тенденция. Если смотреть глобально, то на нашей планете не осталось нетронутых участков. Здесь работа идет, к сожалению, по всем фронтам — от атмосферы до океанского дна. В России около сотни городов, где состояние воздуха нельзя признать удовлетворительным.
Своя "зеленая" повестка есть практически у каждой крупной компании. На ваш взгляд, такие программы — реальность или фикция?
Виктор Данилов-Данильян: Несомненно, есть компании, которые разрабатывают и реализуют серьезные природоохранные проекты. Взять, к примеру, "Норникель", который сегодня разрабатывает дорогостоящую и, главное, экологически эффективную программу. Ее задача — свести к минимуму загрязнение сернистым газом. Это серьезный проект, для которого важны инновационные решения, деньги, концентрация рабочих рук.
Я смотрел соответствующие проектные материалы. Могу сказать, что там даже в некотором роде перестарались. Серу нужно нейтрализовывать, для этого требуется много извести. Поэтому разрабатывается карьер по ее добыче. Естественно, там скапливается внушительный объем карьерных вод, которые перед сбросом нужно очищать. По нормативам можно было обойтись одной стадией, однако компания заложила в проект два этапа очистки, поскольку заботится об экологии. Это заслуживает уважения.
Однако для некоторых фирм "зеленая" повестка является очередной галочкой в отчете. Негативных примеров, к большому сожалению, хватает.
В нашей стране также действуют Стратегия социально-экономического развития с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года, Климатическая доктрина и целый ряд других документов, призванных снизить вредное воздействие на окружающую среду. Помогают ли они улучшить ситуацию с экологией?
Виктор Данилов-Данильян: Климатическая доктрина — вполне рабочий документ, за которым должны идти конкретные меры. Одной из них является, например, работающая у нас система карбоновых полигонов. Но выполнение любой программы, равно как и ее разработка, должны жестко контролироваться. Только тогда нормативы могут эффективно работать на сохранение экологии и не превращаться в фикцию.
Так, в части проекта оздоровления Волги предполагалась научно-исследовательская работа по диффузному загрязнению. На него приходится примерно 60 процентов от общего негативного воздействия на водные объекты. Это в полтора раза превышает показатели загрязнения от сточных вод. Есть отдельные участки, где диффузное загрязнение составляет до 90 процентов. Результаты таких исследований необходимо внедрять в действующие программы оздоровлений наших рек, озер и морей.
Наши водные объекты больше всего страдают от крупных производств. Как можно снизить это негативное воздействие?
Виктор Данилов-Данильян: Необходимо обратить особо пристальное внимание на диффузное загрязнение. Да, есть мероприятия по совершенствованию оросительных систем или нормированию использования пестицидов и минеральных удобрений, которые в процессе сокращают диффузное загрязнение. Но это именно побочный результат.
Кстати, уровень точечного (через трубы) загрязнения в нашей стране постепенно снижается, что хорошо. Его намного проще контролировать, поскольку, грубо говоря, можно повесить датчик на конкретную трубу, который в автоматическом режиме будет контролировать объем стоков и концентрацию вредных веществ в них.
Нужно также повысить плату за сбросы загрязняющих веществ в водные объекты. Сегодня она в 50 раз ниже, чем в развитых странах, и в десять раз ниже, чем в Беларуси и Казахстане.
Да, конечно, нужно щадить наш бизнес, поскольку ему сейчас трудно, но не в ущерб экологии. Эта помощь должна оказываться другими способами. Социально значимым или оборонным предприятиям теоретически можно доплачивать за каждый произведенный продукт при повышении платы за негативное воздействие на окружающую среду. Такая схема стимулировала бы бизнес сокращать вредные выбросы и одновременно наращивать объемы производства. Это и есть эколого-экономическое регулирование. Пока же плата за загрязнение не выполняет функцию регулирования.
Сегодня в России работают 18 карбоновых полигонов, которые помогают ученым изучать процессы выделения и поглощения парниковых газов. Насколько эффективны эти проекты?
Виктор Данилов-Данильян: Карбоновые полигоны необходимы, чтобы получить достаточно точное представление о поглощении и эмиссии парниковых газов. Речь идет в первую очередь о процессах депонирования углерода.
На обширной территории России есть достаточное количество экосистем, которые способны это делать. Прежде всего, это наши таежные леса и болота.
В тропиках, конечно, леса тоже поглощают углекислый газ, но там вся продуцируемая биомасса быстро разлагается, после чего углерод снова превращается в CO2 за счет процессов окисления, гниения и распада. И все летит обратно в атмосферу. Получается замкнутый круг, поэтому в тропиках мы наблюдаем практически нулевой баланс по парниковым газам.
А наши таежные леса именно депонируют углерод: они не просто поглощают, но и сохраняют его в минерализованном виде в почве.
Это очень важная работа, значение которой выходит далеко за пределы одной страны. Необходимо, чтобы государства договорились, как считать эти показатели и учитывать их в международной экологической повестке.
Россия, по понятным причинам, вносит в эту работу весомый вклад за счет своей огромной территории. Если условный Люксембург сократит выбросы или депонирует углерод, то в глобальном смысле мы вряд ли что-то почувствуем. Если это сделает Россия, то масштабы и эффект будут совершенно иные, это почувствуют все.
В последнее время наша страна страдает от сильных паводков и наводнений. Достаточно вспомнить апрельские события в Оренбургской и Курганской областях. Связано ли это с климатическими изменениями?
Виктор Данилов-Данильян: Усиление и учащение стихийных бедствий — одно из проявлений климатических изменений. Господствующая тенденция такова: в регионах, где наводнения были регулярными, они будут происходить чаще и сильнее. С засухой — схожая история. Климат в целом сильно разбалансирован и стал, как говорят климатологи, нервозным. Достаточно вспомнить недавнее наводнение в Арабских Эмиратах — в регионе, который был к нему совершенно не готов.
Паниковать не стоит. Просто этим явлениям нужно уделять больше внимания, более квалифицированно выполнять все необходимые защитные мероприятия, следить за теми же дамбами, чтобы не допустить повторения ситуации в Орске. Ведь необходимая технологическая база у нас есть. Кроме того, всегда можно заказать соответствующую НИР, чтобы на компьютерных моделях проверить, будет работать проектируемое сооружение или нет.
После фактического разрыва отношений с Западом Россия теоретически перестала быть частью системы трансграничного углеродного регулирования. Хватает ли у нас своих инструментов для соответствующей мотивации бизнеса?
Виктор Данилов-Данильян: Многие зарубежные компании до разрыва связей с коллективным западом отказывались приобретать у нас как неэкологичные продукты, так и товары, изготовленные при помощи неэкологичных технологий.
Например, финны и шведы не покупали лес, вырубленный там, где его лучше было бы оставить. Существовала международная сертифицирующая организация, которая за этими процессами следила и выдавала разрешения. Сейчас подобную систему пытаются реализовать на национальном уровне. Это очень важная работа, и я надеюсь, что она даст положительные результаты.
В современной экономике важно учитывать экологические устремления Китая, который очень серьезно относится к охране окружающей среды. Поднебесная занимает первое место в мире по индексу скорректированных чистых инвестиций — показателю, заменяющему ВВП для учета экологического и природно-ресурсного факторов.
Надеюсь, что политику, для которой в том числе создавались карбоновые полигоны, продолжат. Она, скорее всего, на некоторое время перестанет быть глобальной и будет осуществляться в рамках БРИКС и ШОС. Мы же продолжим способствовать развитию экологической составляющей в политике этих важнейших структур.
Национальные цели
Работа по сохранению водных ресурсов в России ведется в том числе в рамках пятилетнего нацпроекта "Экология", завершающегося в конце 2024 года. Он включает в себя 10 федеральных проектов и пять крупных направлений: отходы, воздух, вода, экотехнологии и биоразнообразие. Один из федпроектов называется "Чистая вода" и предполагает масштабные работы по улучшению состояния водных объектов — на его исполнение было заложено 17,8 миллиарда рублей. Но в процессе реализации проектов "Оздоровление Волги" и "Сохранение уникальных водных объектов" плановый бюджет был превышен. К началу 2024 года властям удалось обеспечить чистой водой 88,6 процента россиян, причем в городах этот показатель и вовсе составил 94,9 процента.
Источник: ecoportal.su